598474ea   

Достоевский Федор Михайлович - Роман В Девяти Письмах



Федор Михайлович Достоевский
Роман в девяти письмах
I
(От Петра Иваныча к Ивану Петровичу)
Милостивый государь и драгоценнейший друг,
Иван Петрович!
Вот уже третий день, как я, можно сказать, гоняюсь за вами,
драгоценнейший друг мой, имея переговорить о наинужнейшем деле, а нигде не
встречаю вас. Жена моя вчера, в бытность нашу у Семена Алексеича, весьма
кстати подшутила над вами, говоря, что вас с Татьяной Петровной вышла
парочка непоседов. Трех месяцев нет, как женаты, а уже неглижируете
домашними своими пенатами. Мы все много смеялись, - от полноты искреннего
расположения нашего к вам, разумеется, - но, кроме шуток, бесценнейший мой,
задали вы мне хлопот. Говорит мне Семен Алексеич, что не в клубе ли вы
Соединенного общества на бале? Оставляю жену у супруги Семена Алексеича,
сам же лечу в Соединенное общество. Смех и горе! представьте мое положение:
я на бал - и один, без жены! Иван Андреич, встретившийся со мною в
швейцарской, увидев меня одного, немедленно заключил (злодей!) о
необыкновенной страсти моей к танцевальным собраниям и, подхватив меня под
руку, хотел было уже насильно тащить в танцкласс, говоря, что в Соединенном
обществе тесно ему, развернуться негде молодецкой душе и что от пачули с
резедою у него голова разболелась. Не нахожу ни вас, ни Татьяны Петровны.
Иван Андреич уверяет и божится, что вы непременно на "Горе от ума" в
Александрынском театре.
Лечу в Александрынский театр: нет и там. Сегодня утром думал вас найти
у Чистоганова - не тут то было. Чистоганов шлет к Перепалкиным - то же
самое. Одним словом, измучился совершенно; судите, как я хлопотал! Теперь
пишу к вам (нечего делать!). Дело-то мое отнюдь не литературное (вы меня
понимаете); лучше бы с глазу на глаз, крайне нужно объясниться с вами, и
как можно скорее, и потому прошу ко мне сегодня на чай и на вечернюю беседу
вместе с Татьяной Петровной. Моя Анна Михайловна будет крайне обрадована
посещением вашим. Истинно, как говорится, по гроб одолжите.
Кстати, бесценнейший друг мой, - коли дело дошло до пера, то все в
строку, - нахожусь вынужденным теперь же попенять вам отчасти и даже
укорить вас, почтеннейший друг мой, в одной, по-видимому, весьма невинной
проделочке, которою вы зло надо мной подшутили... злодей вы, бессовестный
человек! Около половины прошедшего месяца вводите вы в дом мой одного
знакомого вашего, именно Евгения Николаича, ассюрируете1 его дружеской и
для меня, разумеется, священнейшей рекомендацией вашей; я радуюсь случаю,
принимаю молодого человека с распростертыми объятиями и вместе с тем кладу
голову в петлю. Петля не петля, а вышла, что называется, штука хорошая.
Объяснять теперь некогда, да на пере и неловко, а только нижайшая просьба
до вас, злорадственный друг и приятель, нельзя ли каким-нибудь образом,
поделикатнее, в скобках, на ушко, втихомолочку, пошептать вашему молодому
человеку, что есть в столице много домов, кроме нашего. Мочи нет, батюшка!
Падам до ног, как говорит приятель наш Симоневич. Свидимся, я вам все
расскажу. Не в том смысле говорю, что молодой человек не взял, например, на
фасоне или душевными качествами или в чем-нибудь там другом оплошал.
Напротив, он даже малый любезный и милый; но вот погодите, увидимся; а
между тем, если встретите его, то шепните ему, ради бога, почтеннейший. Я
бы и сам это сделал, но вы знаете, характер такой: не могу, да и только. Вы
же рекомендовали его. Впрочем, вечером, во всяком случае, подробнее
объяснимся. А теперь до свидания. Остаюсь



Содержание раздела